Чиновник без белой лошади

На прошлой неделе последний рабочий день отработал заместитель руководителя администрации Анатолий Замедянский. Уход чиновника, который считался «вечным», не мог остаться без внимания «МВ».

Фото Владимира Юрлова

Я встречаюсь с Анатолием Замедянским в его почти бывшем кабинете. На столе коробка с вещами, на стенах – гвозди, на которых недавно что-то висело.

– Возьмите интервью у моего преемника, – машет Замедянский в сторону Николая Бейзака, стоящего в кабинете. «Преемник» в ответ на мой уточняющий вопрос отшучивается. Этот день действительно знаковый. Анатолий Афанасьевич в конце нашего разговора перечислит всех партийных руководителей, мэров и сити-менеджеров, с которыми он работал. Они уходили, он оставался.

В детстве с деньгами в семье Замедянского была напряженка, и «хорошист» Замедянский поступил в техникум. Получив «красный» диплом, отправился в Криворожский горнорудный институт, хотя ему све- тил Киевский политех. Но учебу в столице мама бы не потянула. Женился, но не захотел быть «примаком». Так на Украине называют тех, кто поселился на территории родителей супруги. Поэтому Анатолий Афанасьевич, которому прочили аспирантуру, попросился работать. Вариантов было два: Хабаровский край и Воркута.

– Покупаю билет в Воркуту. За мной в очереди мужик стоит и говорит: «В Воркуту едешь? Я там сидел». Это мое первое понятие про Воркуту, – вспоминает Замедянский. – Вторая ассоциация – табличка на вокзале «Здесь при исполнении служебных обязанностей погиб лейтенант такой-то». Она и сегодня висит. Это потом я узнал, что он ребенка из-под колес поезда вытаскивал. А тогда я чемоданчик к себе поближе… Устроиться решил на «Воргашорскую», ее в 75-м сдавали. Анатолий Замедянский решил поближе к новому, передовому оборудованию. Его принимал на работу легендарный Василий Курских, утвердивший молодого специалиста в должности электрослесаря четвертого разряда.

– Аспирантура, два «красных» диплома! Я вообще считал, что меня должны встречать с ковровыми дорожками и духовым оркестром, а тут – электрослесарь четвертого разряда, – вспоминает свое удивление Анатолий Афанасьевич. Впрочем, в электрослесарях он задержался недолго. В первый рабочий день, 14 октября 1975 года, главный энергетик шахты Николай Иевлев посадил его в своем кабинете перечерчивать какую-то электросхему. Анатолий два часа пинал балду, потому что обнаружил в схеме ошибку. Вернувшийся начальник раскричался было от такой наглости, но потом поинтересовался умениями новичка и поставил его своим заместителем.

Толя и Леня

Следующая начальственная должность настигла Анатолия Замедянского в армии, в которой он, окончивший военную кафедру лейтенант запаса, мог и вовсе не служить, да опять подвел длинный язык.

– Где-то я в городе вякнул, на какой-то научной конференции что ли, а там был военком. Я стою в запасе командиром танкового взвода. Он предлагает поменять это дело на политический состав. У меня свои соображения: или я танкист в этом танке рулить по болотам, или языком болтать, – рассказывает Замедянский. Его отправили в Химки замполитом роты военных строителей (не путать со стройбатом). Возводили секретный тогда «Энергомаш», где потом изготавливали двигатели для первых крылатых ракет. Служить Анатолию было легко и даже интересно. Чего только стоит его поход на матч «дворовых» команд, сборных ГДР и Польши.

– Чемпионат мира по хоккею, понедельник, середина рабочего дня, – вспоминает Анатолий Афанасьевич. – Я в роте говорю, что поехал в партком, в парткоме – что на объект, а сам поехал в «Лужники» на хоккей. Ребята, картина: зал десять тысяч мест, присутствуют человек пятьсот. Сидят два самых крутых человека: Замедянский и напротив в правительственной ложе Леонид Ильич Брежнев, два бездельника Советского Союза.

Замедянскому предлагали службу по контракту, досрочно капитана и квартиру в Москве, он отказался: «У вас в Москве в очереди за колбасой на три буквы посылают и полковников, а у нас в Воркуте ценят и старшего лейтенанта».

– Я матершинник, грубиян. Разговариваю корректно только с людьми, которых абсолютно не знаю или не уважаю. Вот если человек мне хоть немного симпатичен, бедный он и несчастный. И с солдатами было также, – объясняет Анатолий Афанасьевич.

Его солдаты приволокли на вокзал сумку с 17 бутылками отличнейшего коньяка. Демобилизованный Замедянский спустил на них всех собак, а один, армянин Роберт Авакян, объяснил: «Товарищ лейтенант, когда вы нас матюкали, мы чувствовали себя виноватыми, а вот когда нас матюкал старший лейтенант Зеленый, мы чувствовали себя оскорбленными».

Минералка из Сирии

После армии Анатолий Афанасьевич «еще немного позанимался автоматизацией» на шахте, и вскоре язык привел его в секретари парткома. Потом пост председателя районного исполкома, откуда Замедянского забрали в администрацию.

– И вот я начальник всю жизнь, – говорит он. Стабильно два раза в год Анатолию Замедянскому поступали предложения о работе, самые разнообразные и весьма заманчивые, и всю жизнь бывшие коллеги удивлялись, почему над ним не властны ни года, ни чиновничье  кресло.

– Для меня важна работа, получать удовлетворение и хрен его знает что еще, но не бросаться, куда выгодно, – объясняет Замедянский.

– У меня такса одна всю жизнь: сто граммов и огурчик. Ты знаешь, что уже много лет я беру не только сто граммов, но и бутылки? Причем выставляю их на видное место.

Анатолий Афанасьевич открывает стеклянную дверцу шкафа, за которой внушительная коллекция бутылок… с минеральной водой.

 – Сволочи Бейзак и Березин с ценниками присылают, чтоб знал, что она дорогая. Некрасивая? – спрашивает Замедянский о простой на первый взгляд пластиковой поллитровке.

– Молодой офицер у нас в ГРУ служил. Я ему где-то там помог с лечением ребенка. Офицера отправили на два года в Сирию. Понимаешь, да? Разведка. Привозит мне оттуда эту бутылку. Вот для меня что ценно. Стервозная Павелко с капельницей бутылку подарила, говорит: у тебя со здоровьем плохо, не выпьешь, так по вене себе пустишь.

Куда делся Серега

Вопрос, который интересует всех, как Анатолий Замедянский умудрился пережить столько начальников.

 – А я не умудрялся переживать, – отвечает он. – У меня есть определенные взгляды на жизнь, определенная система в работе, определенные цели. И когда появляется новый мэр, я не подстраиваюсь, что- бы ему было удобно, а делаю то, что нужно, на мой взгляд. Можно по-разному оценивать этих мэров, но они ж не дураки, и прекрасно понимали, что этот мужик занимается своим делом. Морозов (Павел Морозов, первый секретарь Коми обкома КПСС. – Прим. ред.) меня пригласил, Дудко был его преемником, и поэтому вопросов не возникло. Сегаль в первый день заявил: «Замедянский, мы с тобой будем работать», Шпектор знал меня с пуска «Воргашорской»… Если говорить откровенно, самыми тяжелыми для меня были последние три года.

Сегодня Анатолий Афанасьевич вспоминает, как создавал соцзащиту, организовал переезд Пенсионного фонда, вытаскивал из «засранных подворотен» спортивный и культурный отделы. В 90-е в городе было 16 учебных заведений. Замедянский понимал, что знаний там нормальных не дают, и сам называл обучение «очередями за дипломами», но считал, что для молодежи это альтернатива шатанию по улицам. Ежегодно полторы сотни воркутинских старшеклассников отправлялись на учебу в школу-интернат при Министерстве иностранных дел, которая простаивала после развала СССР.

– Понимаешь, я не стремлюсь, как некоторые, впереди, на белом коне и везде сунуть нос, желательно там, где красиво, – объясняет принцип своего чиновничества Анатолий Афанасьевич. Выходцы с «Воргашорской», так называет своих бывших коллег Замедянский, давно поставили ему диагноз: главный недостаток – наличие совести. И дурак, которому даже в церкви  набьют морду.

– Мне, конечно, не нравится, как я ухожу, – вздыхает он. В ближайшее время Анатолий Афанасьевич, по собственному заявлению, отправляется в диванные войска, на диване лежать.

 – Тоня, если откровенно, не знаю. Завтра не уеду. Потяну время до апреля, а потом поеду ремонтировать квартиру, – планирует он.

Напоследок Анатолий Афанасьевич рассказал про свое первое нерабочее утро.

 – Раньше так хорошо было: без пятнадцати восемь разбудила супруга, встал, умылся, зашел на кухню – завтрак на столе, зашел в кабинет – висит одежда, оделся, спустился – стоит Серега (Сергей, личный водитель. – Прим. авт.), и я на работе до вечера «ля-ля». Сегодня встаю в полдесятого, умылся… Твою мать! Жены нет, одежды нет, Сереги нет. Я ходил, как дурак…