Анатолий Куревский: «Вечных кризисов не бывает»

На последней отчетно-выборной конференции воркутинского теркома Росуглепрофа пост председателя покинул Анатолий Куревский, бессменный лидер профсоюзников с 2002 года. Для многих эти кадровые перестановки стали неожиданностью.

Фото Владимира Юрлова

– Анатолий Петрович, для вас результаты конференции стали неожиданными?

– Нет, я кандидатуру Власова (избранный председатель теркома Росуглепрофа в Воркуте Александр Власов. – Прим. А. Б.) сам предложил. Когда уехал предыдущий наш юрист Виктор Андрух, долго его место было вакантным. Сложно найти человека на такую зарплату и с таким объемом работы – от аборта до космических кораблей. Власов подходил раз, два, три – я его не брал, потому что не знал. Потом от него услышал ключевую фразу «Возьми, не пожалеешь». И до сих пор я не жалею. Не то что не из кого выбирать было, но он – лучше не придумаешь. Поэтому я его и рекомендовал: ответственный, грамотный, занудный, въедливый, свободно вольется в эту работу. Хотя уже пять лет здесь работает, так что в курсе дела.

– Уезжать будете?

– А что мне тут делать?

– Почему решили уходить?

– Паспорт показать? Это, во-первых. Во-вторых, переизбираться на пятилетку – это много. Перехватиться в личных интересах не в моих планах, не могу я так. Не отдаваться полностью работе, зачем? Чтобы на меня потом пальцем показывали, мол, не дотягивает? А еще я с 17 лет не видел, как цветут вишни и яблони.

– Давайте вспомним, когда и как вы пришли в Росуглепроф.

– В 1995 году выехал из шахты – оказывается, идет профсоюзная конференция на шахте «Центральная», в актовом зале на первом этаже. Тогда конференция одним днем не заканчивалась. Вопросов было… от портянок до компьютерных систем! Меня выбирают председателем профкома.

– То есть вы туда зашли…

– Я туда зашел, встрял, естественно, в разговор, рассказал свое видение, как все должно делаться. Я тогда, конечно, многим рисковал и очень много на себя брал – далек был от этой работы. И когда отработал неделю, мне не к кому было пойти, я не знал, к кому обращаться. Пошел к директору шахты, Краснеру (с 1989 года директор шахты «Центральная» Леонид Краснер. – Прим. А. Б.): мол, зачем я нужен, я не вижу смысла. Он, мудрый человек, разъяснил мне, показал и сказал: если ты одному человеку в день поможешь, а остальные неудовлетворенные, но скажут «спасибо», считай, ты на своем месте. Это линия, которую я до самого конца тянул. Помочь всем невозможно, эта должность не предусматривает полномочий президента, да и президент может не все. А объяснить и рассказать, чтобы человек сказал «спасибо» хотя бы за то, что его выслушали, это правильно. Вот с 95-го и до взрыва в январе 98-го… Потом передача дел, закрытие первичной организации. Потом Юра Вишневский предложил мне стать замом, потому что место освободилось. Ребята поддержали – зам избирается на заседании теркома, так по уставу у нас. И так до 2002 года, когда Вишневский уволился, уехал в Сыктывкар. Я баллотировался и выиграл: 47 на 69 голосов. Как сейчас помню эти цифры. Андрей Куликов был моим визави.

– Вы попали в профсоюз в 1995-м, тяжелое время.

– Тогда были сумасшедшие задержки по заработной плате. Не задержки – накопления, зарплату выплачивали два и три раза в месяц, только по чуть-чуть. Я думал: если деньги будут, чем я буду заниматься? Деньги выплатят – все, люди будут довольны. В 2003 году к сентябрю задолженность была погашена, как «Северсталь» пришла. Задолженность погашена – проблем море! Люди так устроены: чем лучше, тем лучше они хотят жить. Это естественно. И началось: коллективные договоры, территориальные соглашения, это основное, чем я занимался. Это большие обязательства, большая нервотрепка. Комиссия сидела шесть-семь месяцев, до истерики, ругани, скандалов, взаимных оскорблений. Мы с двумя генеральными директорами учили русский язык: заключаем коллективный договор, читаем, другой приходит, читает по-другому.

– Вы ездили на Горбатый мост?

– Я ездил, но не участвовал.

– А в чем разница?

– Если я там день-два был, это не считается. Считай, не участвовал. Это же был как раз 98-й год, лето, и я был в ликвидационной комиссии «Центральной». Мне нельзя было людей здесь бросить. Как говорил один руководящий работник шахты: по погибшим мы поплачем и успокоимся, а куда 1 200 девать? Тут слез будет море! Так и было. Вот была она, работа, было предприятие, и не стало. И куда? Почему меня туда? Почему на эту шахту? На эту работу? Это была большая проблема. Решили ее не сразу. Поэтому я решил, что лучше здесь с людьми буду, чем там, где и без меня справятся.

– А какой настрой у участников был там, на Горбатом?

– О, это были времена власти профсоюзов! Потом правительство поняло, что нужно любыми способами зажать. Начали меняться законы, постановления, инструкции. И работодатели поменялись, государственные поменялись на частников. Это уже совсем другая песня.

– То есть, сегодня вы не так сильны?

– Нет-нет. Сейчас оно успокоилось, а так, последние шесть-семь лет не сказать, что гонения были, нас, руководителей, не трогали, но рядовых членов «гнобили» по-черному. До мелочей: отпуск, выходной, любая провинность – выходи из профсоюза.

– Не обидно было?

– Возмущались сильно, но ни один из тех, кого заставляли выйти, не написал заявление. Но это прошло.

– А сейчас как складываются отношения с работодателем?

– Нормально, конструктивно. Сейчас пятый генеральный директор «Воркутауголь», при котором я работаю. Это для дела – друг друга понять. Понять, что хотят от нас, чего хотим мы, прочитать между строк.

У нас, как я всегда говорил, две задачи – техника безопасности и зарплата. Все остальное крутится вокруг этого, налипает. Точно как на уровне России заключается федеральное отраслевое соглашение. Это скелет. А потом мы заключаем коллективный договор, то есть лепим на тот скелет свои условия, возможности, хотелки и нехотелки. И последние шесть лет у нас лучший коллективный договор в России, кто бы что ни говорил!

– Вы сколько в Воркуте?

– 22 сентября было бы 40 лет.

– Не жаль уезжать?

– Я боюсь трогать дома вещи. Мне надо уже собираться, я боюсь трогать. Если трону – как будто что-то отрезаю уже. Жалко, конечно. Будильник переводишь

с полшестого на полседьмого… Диковато!

– С высоты прожитых в Заполярье лет как считаете, что будет с Воркутой? Вы-то уедете, а нам оставаться!

– Никуда она не денется, эта Воркута! Вечных кризисов не бывает. Наверняка начнут шахту строить, наверняка…