Герой России Рязанский на орбите выносил олимпийский факел в открытый космос, а в другой раз поставил рекорд по длительности пребывания в безвоздушном пространстве. Сам он называет себя первым ботаником, севшим в кресло командира космического корабля.
Сергей Рязанский стал гостем конференции по безопасности «Воркутауголь» и рассказал сотрудникам компании об эксперименте «Марс-500», космической пицце и Земле без границ. «МВ» с удовольствием делится со своими читателями рассказом космонавта.
Учиться и быть веселым
Первым делом космонавт, успевший побывать в шахте, пошутил, что теперь понимает значение слов «высокоуважаемый» и «глубокоуважаемый», а потом рассказал много интересного.
Сергей никогда не мечтал быть космонавтом. Да и как обычный пацан может попасть в космос? Поэтому Рязанский мечтал быть ученым-биологом.
– Окончил биофак МГУ, потом попал в одно место с интересным названием «Институт медико-биологических проблем», то есть непонятно – он решает проблемы или создает проблемы, – шутит Рязанский, он вообще много шутит. – На самом деле институт занимался космической медициной и обеспечением космических полетов. В какой-то момент Российская академия наук решила набрать ученых в отряд космонавтов. Как известно, ученые бывают или умными, или здоровыми. Я – здоровый и умный. Я единственный попал в отряд из ученых, я единственный ученый, кто за всю историю нашей космонавтики попал в отряд. И, скажу вам честно, основная задача космонавта – это учиться.
Как только Рязанский попал в отряд, в его трудовой книжке появилась запись «кандидат в космонавты», такой недочеловек, которому предстоит еще доказать, что он может полететь в космос. За два года космонавт должен сдать 170 экзаменов, зачетов и тестов.
– При этом вы должны поверить, что мы самые обычные люди, и достаточно сложно усвоить такой большой объем информации, – признался Сергей Рязанский. – Например, сейчас происходит набор в отряд космонавтов, бегают молодые люди с выпученными глазами по Центру подготовки космонавтов. Я встретил одного, он меня спрашивает «Сергей, я не понял, куда я попал? Я прихожу на собеседование, а меня спрашивают, сколько углов у кирпича. Я не понимаю, при чем здесь это? Я выучил биографию Гагарина, я знаю, кто сейчас на орбите летает, я знаю, из каких частей состоит космический корабль». А его спрашивают: кто написал «Купание красного коня»? Какие московские театры вы знаете? «Я вообще туда попал? Здесь в космонавтов набирают?». Очень важно на самом деле, чтобы человек мыслил широко, очень важно, чтобы у человека было хобби, увлечение. Если человек широко смотрит на окружающий мир, это сказывается на его работе: новые знания он воспринимает и усваивает легче, он может заимствовать опыт, он может четко увидеть, что ценно, что не очень ценно.
Еще одно кредо Сергея Рязанского – всегда сохранять позитивный настрой. Космонавт уверен, без него никак нельзя.
– Чтобы вы представляли, толщина стенки космической станции полтора миллиметра. Если что-нибудь случится, то у экипажа буду десятки секунд, чтобы справиться с ситуацией. Очень важно в любой момент, даже если ничего не случилось, сохранять позитивный настрой: придумывать самим себе какие-нибудь позитивные истории, поддерживать своих коллег, которые устали или у которых проблемы дома. Эти проблемы в повседневной жизни могут сказаться на работе, вылиться в потерю концентрации и внимания. Человек начнет думать о своих проблемах и делать ошибки на работе, – заверил космонавт. – Честное слово, больше всего в жизни меня раздражают люди, которые ноют: вот у меня ничего не получается, вот мне не везет. Понимаете, такому человеку невозможно помочь, потому что у него «все равно ничего не получится» и ему «все равно не повезет». Смысл тогда помогать? В любой ситуации должен быть позитив!
Привет, китайцы!
Рязанский переходит к рассказу о тренировках. Например, будущих космонавтов катапультируют из летательного аппарата и до открытия парашюта каждый должен решить задачку на прикрепленной к руке карточке.
– Психологи в это время смотрят, как правильно решил ты эту карточку, по тембру голоса определяют, какой уровень стресса, а именно – сколько нехороших слов ты употребил, высказывая все, что думаешь о тех, кто придумал этот тест, – опять шутит Рязанский. – Это обучает работать со стрессом, потому что если человек ничего не боится, он — клиент психиатра. Для нормального человека нормально иметь какие-то страхи. Более того, когда какое-то действие в опасных условиях становится рутиной и пропадает страх, мы теряем внимание. Страх иногда даже хорошо, потому что держит нас в тонусе, заставляет обращать внимание на мелочи. Надо просто уметь использовать его в положительном ключе, чтобы страх не мешал действовать.
Безопасность – ключевая вещь на любом этапе полета. При этом действует коллективная ответственность: если с членом экипажа что-то случилось – наказывают весь экипаж, потому что это команда.
Сергей Рязанский поинтересовался, кто из присутствующих смотрел российский фильм «Время первых», сюжет которого основан на реальных событиях: посадочная капсула Алексея Леонова и Павла Беляева приземлилась в зимней тайге, где космонавтов долго искали, и им пришлось как-то выживать.
– Именно после того полета и ввели тренировки выживания в критических условиях, хотя оно больше никому в жизни не понадобилось. Тем более, спасательные службы уверяют, что они найдут нас в любой точке Земли за три дня. Чтобы вы представляли, что значит приземлиться в определенную точку, а приземляемся мы в Казахстане, где нас ждут, объясню: у нас 90-минутный виток, и мы должны выдать тормозной импульс с точностью до секунды. Промахнулся на секунду – на земле будет промах в 200 километров. Десять секунд промедлил – привет, китайцы! Еще десять секунд – привет, Тихий океан!
Выживание – первая тренировка, на которой все члены экипажа впервые встречаются. Здесь же со своими подчиненными знакомится командир. Испытание проходит поэтапно зимой, на море и в пустыне.
– На самом деле для любого человека, тем более для руководителя, очень важно быть наблюдательным, – объяснил Рязанский. – Расскажу свою историю. Зимнее выживание, кто-то из экипажа подходит и говорит: «У нас мало дров, пойду, нарублю, принесу». Второй говорит: «Командир, что нам делать?». Третий сел у костра и сидит – пока не пнешь, ничего делать не будет. При этом мы понимаем, что это взрослые люди, их не переделаешь, не перевоспитаешь. С точки зрения руководителя, их надо просто принять. Значит, вот этого я буду пинать каждый день, вот этому ставить четкую задачу, а этот сам все решит. Невозможно изменить человека, но можно четко выстроить с ним линию поведения. Таким образом вы избежите сложностей. Кстати, знаете, как космонавты узнают, что их поставили в экипаж? Из Интернета! Звонят друзья: «Ты знаешь, тебя в экипаж поставили? Зайди на сайт, почитай!». Заходишь, читаешь – да, действительно. Дальше читаешь: бортинженер – американец, полковник, морпех, был в Ираке, женат, баптист. Что досталось? Черт его знает! А мне с ним летать полгода.
«Марс-500»
В 2005 году руководство сообщило Рязанскому: ничего личного, но в космос ты никогда не полетишь. Дело в том, что после того, как в 2005 году разбился американский шаттл «Коламбия», американцы умудрились выкупить на 12 лет вперед все места ученых на российских кораблях.
– У нас как корабли устроены? – рассказал Сергей Рязанский. – Центральное кресло – военный летчик, командир. Левое кресло – бортинженер с инженерным образованием. Правое кресло – полуполезная нагрузка, ничего не делает на корабле, его увозят на станцию, там он проводит свою науку и, ничего не делая, возвращается обратно. Вот эти правые места и выкупили наши американские коллеги. Шансов полететь нет. И понимаете, именно в этот момент я очень захотел стать космонавтом, мне очень захотелось полететь.
Что только ни делал Сергей Рязанский: бегал к начальству, доказывал, защитил диссертацию, участвовал в тестированиях. Одним из них был интересный эксперимент «Марс-500» – имитация полета на Красную планету, в котором Рязанского назначили командиром, и ему пришлось сделать из хороших людей команду. От этого, кстати, зависело дальнейшее финансирование проекта.
– Мне идеальная команда напоминает такое явление у птиц, которое называется смешным словом мурмурация, когда они сбиваются в большую стаю и двигаются как единое целое. Нормальный начальник, любой, в том числе и я, всегда делает ошибки, – признался космонавт. – Две самые распространенные, которые, естественно, и я сделал, это «делай, что я сказал», то есть работа в приказном порядке, и «смотри, как надо», когда мы отодвигаем подчиненного и делаем все за него. Ему хорошо: в первом случае за него подумал начальник, во втором за него сделал начальник. На самом деле очень важно понимать, что каждый человек, каждый из нас по любому поводу имеет свое мнение. Может, неправильное, а может, и правильное, а может, оригинальное. Одна из проблем, что очень часто большой начальник не слышит мнения окружающих, потому что он «знает», что надо делать. Иногда бывает, самого низкого ранга подчиненный, с другой стороны посмотрев на проблему, может предложить что-нибудь более эффективное. И очень важно его услышать.
528 секунд
Эксперимент «Марс-500» Рязанскому помог: по его итогам организовали пресс-конференцию, на ней присутствовал большой военный генерал, который возьми да спроси: «А этот ваш бравый командир когда летит?». В итоге в виде исключения Рязанскому дали шанс пересдать все экзамены по левому креслу, и он стал первым бортинженером без инженерного образования.
– Я полетел в 2015 году, то есть десять лет потребовалось, чтобы доказать, что я что-то могу, и пробиться через эту сложную систему, – подытожил космонавт. – Стартовали мы ночью. Ночные старты – это безумно красиво, особенно, когда смотришь со стороны. Когда ты сидишь там, наверху, то, во-первых, ничего не видно, во-вторых, в какой-то момент ты понимаешь, что сидишь на большой-большой бочке с порохом, которой не управляешь. Она в какой-то момент делает большой-большой «бум!», и ровно через 528 секунд ты оказываешься на орбите.
Пицца и инопланетяне
Международная космическая станция – это труба длиной около 60 метров, шесть кают, отдельные модули – научный, складской, инженерный.
– На станции очень шумно, – рассказал Сергей Рязанский, – у нас всегда работают вентиляторы. Шум взлетающего самолета 100 децибел, шум на станции, где ты полгода живешь, 69 децибел. Поэтому легко определять внештатную ситуацию: как только наступает тишина, значит, что-то случилось, значит надо куда-то бежать и что-то делать.
В момент «пересменки» число космонавтов на станции увеличивается в два раза – прибывает следующий экипаж, а кают по-прежнему шесть. Вот кого-то поселили на складе, а командиру места не хватило, и он «жил» на потолке.
– Как вы думаете, как в невесомости отличить пол от потолка? Совершенно верно, по цвету.
Кстати, этот самый экипаж привез на МКС олимпийский факел, который побывал в открытом космосе, а после зажег огонь Олимпиады-2014 в Сочи.
– Вообще, выход в открытый космос это очень интересно. Но считается, это такая тяжелая мужская работа, что очень немногие к ней допускаются. Мне повезло, у меня за два полета было четыре выхода. Один из них оказался самым длительным на тот момент за всю историю советской и российской космонавтики – больше восьми часов, но это было из-за внештатной ситуации, – поведал Рязанский.
Пищу космонавты больше не едят из тюбиков, есть космические консервы – засовываешь в печку, банку зажимают две пластины, нагревают и гречка с мясом, например, готова! И еще много сублимированной еды: из борща сделали порошок, положили в пакетик, отправили в космос, добавил воды, получился борщ. Самый большой праздник, когда «грузовик» привозит на станцию свежие овощи и фрукты.
– У нас в экипаже был итальянец, – вспоминает космонавт, – и когда его спросили, что ему отправить с очередным «грузовиком», он попросил женщину, вино и пиццу. Первые два пункта не привезли, к сожалению, а пиццы привезли четыре. Причем привезли одни «блины» и отдельно плавленый сыр, колбасу, оливки, и мы там, на станции испекли пиццу. Вкуснее пиццы я в жизни не ел.
Сергей Рязанский верит во внеземные цивилизации: обидно было бы оказаться одинокими во Вселенной. Увы, доказательств тому нет. Зато есть много смешных историй, которые случаются с экипажем орбитальной станции.
– Как-то в первом полете мы с командиром засиделись, заболтались, весь экипаж спит и вдруг – тук-тук-тук снаружи. Думали, все, долетались, глюки, но понимаем, что слышим это оба. И снова стук! Мы начинаем, как в игре «Что? Где? Когда?» выпуливать версии, и все не то! Командир был опытный, полетел в компьютеру, на котором отображаются все процессы в корабле, и выяснилось, «земля» (Центр управления полетом. – Прим. ред.) включила систему перекачки топлива. Со стуком открывались клапаны и били снаружи по станции.
Третье правило
У космонавта Рязанского есть свой сайт и аккаунт в «Инстаграмме», куда он выкладывает восхитительные фотографии планеты, сделанные с орбиты.
– А вообще космос – это для романтиков, каждые 45 минут восход солнца, закат солнца… Если ты, конечно, успеваешь это увидеть в ходе работы: у нас очень плотный график, все расписано. Выходы в открытый космос это тоже очень красиво. Когда ты смотришь со станции, то видишь кусочек Земли. Когда ты вышел в открытый космос, ты видишь всю Землю, и точно понятно – Земля круглая, черепах, китов не видно, и она очень красивая, – заверил Рязанский. – Я в свободное время очень много фотографировал, мне хотелось поделиться тем, что я видел. У меня, знаете, глобусное мышление. Когда я первый раз посмотрел на планету, я вообще не понял, что где за континент. С опытом начинаешь понимать по цвету песка – Африка или Австралия, какой-то мыс – это Южная Америка. А в какой-то момент ты понимаешь: сверху границ не видно, Земля общая, она одинаковая везде. Все границы, которые у нас есть на земле, они у нас в головах. Мы их сами себе придумываем. И это очень четко становится понятно, когда ты оказываешься там, на высоте. Была бы моя воля, я бы всех политиков отправил туда, чтобы показать: что ж вы делаете?!
Сейчас Сергей Рязанский, помимо прочего, выступает как спикер по лидерству, мотивации, командообразованию и работе в стрессовых условиях.
– В декабре 2017 года я вернулся из своего второго полета, куда я уже слетал командиром экипажа. Вы можете представить, чтобы в советское время ботаник – командир космического корабля? Я оказался первым в мире ученым, которого назначили командиром космического корабля, – сказал космонавт.
Уже после первого полета многие спрашивали Рязанского, а что дальше. Мол, вот бился-бился и добился, и что теперь? И тут Сергей вспоминает про третье правило, о котором ему рассказал один дедушка-психолог в Звездном городке: никогда не воспринимай себя слишком серьезно. Ты можешь многого достичь, залезть на самую высокую гору, опуститься в самую глубокую в мире шахту, но если ты скажешь «я крутой и могу все делать без ошибок» – ты проиграешь, тебя обгонят. Надо помнить, что ты неидеальный, надо уметь над собой смеяться, это позволяет двигаться дальше, совершенствоваться, развиваться. Кстати, первого и второго правила нет – есть только третье, но оно работает.
Фото Владимира Юрлова, Сергея Рязанского
www.imbp.ru
sscienceandbelief.files.wordpress.com